Преследовавшие врага англо-французские войска обнаружили, что немцы не принимают честного боя, укрывшись за колючей проволокой, окопами, пулеметами и артиллерией. Еще никто не знал во что это выльется, но атаковать уже стало очень трудно. В первую очередь потому, что поле боя окончательно скрылось в тумане войны. Как посылать нарядные полки в битву, если вместо бранного поля лишь земля, в недрах которой сидят враги, подобно кротам? К этому времени начались перебои с амуницией, особенно снарядами, а уж организовать такую сложную форму боя как прорыв линии обороны, со своевременным вводом резервов генералы Антанты и вовсе не могли. Это случится позже, а сейчас они бессмысленно смотрели вперед, покачивая головами: я не понимаю - это не война, как сказал один из них.
Покуда французы все еще перли вперед, а англичане всерьез ожидали скорого окончания войны, в Германии произошли перемены. Впавший в черную меланхолию Мольтке был отставлен и заменен Фалькенхайном, добротным прусским генералом без тени вдохновения на челе. Этот уравновешенный человек, бывший ранее военным министром, смотрел на все как бухгалтер конторы средней руки. Аккурат к этому время немцы пополнили свои прежние потери за счет призывников и добровольцев, а потому новый начальник генштаба решил попытаться еще раз быстро выиграть войну. Логика была проста, в фирменном фалькенхайновском дубовом стиле: у Германии есть солдаты, но нет поля для маневра; победа может быть достигнута только на Западе. Танцуя между этими табуретами, он выбрал безупречно логичное решение (в рамках поставленной задачи) - вновь обойти союзников, прижимаясь правым плечом к Северному морю. Тогда не скажется нехватка снарядов (раз прорывать позиции не придется), возобновится маневренная война и, возможно, Париж падет. Тех же щей, да погуще влей - вы уже догадались, что это была уменьшенная копия плана Шлиффена, только вместо укреплений на франко-германской границе - полевые позиции союзников после сражения на Марне.
Простой план отличался одним завидным недостатком - очевидностью. Но, англо-французы не додумались даже и до этого, просто их мысли шли в том же направлении - зачем прорывать немецкие позиции, если их можно обойти? Так начался знаменитый бег к морю.
Свободная линия, 200 километров чистого поля! Без колючки! Французы начали первыми, наскоро формируя армейские группы - но и немцы ответили тем же. Бои начались еще в конце сентября, без какого-либо видимого успеха - силы были слишком равны, чтобы встречный (лобовой по сути) бой мог дать решительный перевес кому-то. Но, тем не менее, при всем при этом, к обороне вынуждены были переходить именно союзные войска. Как мы помним, отступившие к морю бельгийцы производили храбрые диверсии на немецких флангах с конца августа, в сентябре же германцы сделали страшное лицо: а вот кто это у нас там такой? ух, я вас! - и погнали бельгийскую армию прочь, сокрушив своей страшной артиллерией укрепления Антверпена. Теперь у Фалькенхайна появилась другая идея, в рамках прежней стратегии обхода (немецкой стратегии) - освободившиеся после взятия Антверпена корпуса должны были ударить во фланг бегущим к морю англо-французам Френча и Фоша. Шел уже октябрь и встречные бои продолжались - сверху это выглядело так будто кто-то наносит уродливый шрам на кожу Европы. Два войска спешно маршировали к краю карты, стремясь успеть первыми и сшибаясь в сражениях, а позади себя и параллельно друг дружке они оставляли постоянно расширяющуюся линию окопов. При этом немцы полагали, что союзники лихорадочно пытаются заткнуть линию фронта, а союзники думали точно также, только наоборот - мол это они наступают, а немцы пытаются заткнуть. Ну, вы поняли.
В рамках этого тумана войны, англичане пошли в наступление в тот же час, что и немцы. Каждый думал, что стратегически обходит позиции другого, нацеливаясь на порты (французские и бельгийские соответственно). В полном соответствии со старым выражением бой без пушек просто драка, всю вторую половину октября и первую половину ноября англичане, французы, бельгийцы и немцы сражались во Фландрии под водительством унтер-офицеров. Где-то там, в баварских частях, отважно бился доброволец Адольф Гитлер. Но, снова к карте.
Френч полагал, что наступает и только донесения после одного или двух дней сражения убедили его в том, что английские войска на грани исчезновения - немцы лезли очень напористо. Тогда-то в историю входили такие города как Ипр и реки как Изер. Маленький английский фельдмаршал вновь впал в панику и опять захотел отступать в Нормандию, но дело спас неутомимый француз Фош. Он частным порядком аккуратно намекнул британцу, что его могут запросто заменить если почувствуют слабость и тот повелел сражаться там где стоят. Разумеется, дело было еще и в том, что французы вовремя подбросили
Германцы обустраиваются на Западе: войска бодры, пьют чай (с)
Вплоть до весны следующего года стороны не предпринимали больших попыток. Союзные генералы ожидали пополнений, а главное, главное - снарядов. Солдаты убивали крыс в окопах, боролись со вшами при помощи муравьев, откачивали воду (немцам завидовали, географически их позиции были выше, а потому суше), пережидали регулярные артобстрелы, вели малую войну разведок и стрелков-снайперов. Ощущения безнадежности позиционной войны в штабах и окопах еще не было, но систему, новую систему покуда не признавали: а вот весной, когда потеплеет, а вот со снарядами, а вот с резервами - и пойдет кавалерия в прорыв. Германцы уж твердо знали, что быстрой победы не будет, а потому располагались основательно, с большими удобными блиндажами, многочисленными ходами и даже электричеством. Один английский солдат, сумевший побывать на таких позициях и вернуться живым, с восторгом писал: немецкие укрепления - это настоящие произведения искусства!
Восток - дело тонкое, Пауль!
Если на Западе события развивались более-менее очевидно (спад маневренной фазы войны и вырождение ее в окопную), то на Востоке дело обстояло совсем не так. Тамошний бульон кипел вовсю и застывать подобно западному вареву вовсе не собирался. Протяженность линии фронта, техническая бедность и массовость одних, способность к маневру и немногочисленность других, а также неспособность ни к чему третьих (это, если кто не понял, мы больно лягнули войско Франца Иосифа I) диктовали смешанную форму боевых действий. С одной стороны позиции как бы были, но с другой - очень условные и недолговечные. Положение на Востоке напоминало драку однорукого, но профессионального бойца со слепым великаном. Однорукий мастерски уворачивался от смертельных ударов чудища, но поразить его насмерть не мог даже и надеяться, ожидая лишь на то, что усталость и тяжесть многочисленных ран возьмут свое. Ну, хватит с нас этих метафор - современники не оценят, а потомки и вовсе не прочтут (не смогут).
Отважный фон Гетцендорф и храбрый Людендорф, безъ фонъ - тевтонские друзья-приятели
Русские были побиты в Пруссии (после Самсонова настала очередь Ренненкампфа, чья 200 т. армия потеряла большую часть своего состава, толком даже не вступив в бой - фактически, она перестала существовать в паническом сентябрьском бегстве), но это не мешало их южной клешне держать за горло бедную Австро-Венгрию. Они буквально перли по Южной Польше и собирались то ли выйти на равнины Венгрии, то ли ударить по немецкой Силезии - тевтонские генералы не могли угадать дальнейших планов русских, и не случайно. Дело в том, что российская Ставка и сама еще не знала толком куда именно она нанесет свой разящий удар. Тем временем Фалькенхайн повелел как-то сдержать русский паровой каток, облегчив австро-венграм задачу стабилизации фронта. Одна армия из Восточной Пруссии покатила в Силезию, откуда и нанесла удар по русским в Южной Польше. Поддерживаемые австрийцами, войска бравого гусара фон Макензена дошагали к середине октября почти до Варшавы, но - не сложилось. Превосходство русских в силах и, как это ни забавно, инфраструктуре (по железной дороге в Варшаву спешно перебрасывались целые корпуса, тогда как германцы в русской Польше тонули в грязи) сделало победу невозможной - таран Макензена увяз. А русские, твердо зная, что австриец шибко хлипок, контратаковали приданные Макензену войска Гетцендорфа и отбросили их. Теперь и черному гусару пришлось податься, но немцы действовали очень умело: планомерно отходя они замедлили продвижение русских, а вскоре и вовсе остановили его.
Тогда неутомимый Людендорф (шеф которого, массивно-степенный Пауль фон Гинденбург как раз принял ответственность за Восток) задумал новое наступление. Строго говоря, особого выбора у него не было - в условиях хронической нехватки войск и огромной протяженности фронта (на 5 км которого приходилось в 5 раз меньше число солдат нежели на Западе) пассивная оборона привела бы вскоре к полному поражению. Быстро перебросив отошедшие войска Макензена, Людендорф атаковал русских в Северной Польше, опять рассчитывая быстро отсечь одно из щупалец гигантского спрута с центром в Варшаве. Разбив сибиряков, германцы начали свободное продвижение и в середине ноября казалось, что успех уже обеспечен. И снова толстокожесть сыграла на руку великому князю Николаю Николаевичу. Отмахнувшись от списка потерь молодецким афоризмом бабы еще нарожают, русский главком не убоялся и контратаковал авангард врага. Вольно же было воевать великому князю - людишек вволю, ответственности никакой (разве что перед царицей) и потери не страшны. В какой-то момент три дивизии Макензена были практически окружены и в русской Ставке уже начали салютовать шампанским, готовясь подавать поезда для пленных, но не тут-то было. Германцы прорвались обратно, реванша за Таннеберг не случилось.
Варшавы не сдадимъ!
Оценить эти сражения октября-ноябре не трудно: каждое из них окончилось формальной победой или полупобедой русских, с немецким отходом. Но позже стало очевидно, что эти импровизированные наступления Людендорфа были действенным методом - русский паровой каток зачихал и остановился. Отражение этих ударов, связанное с огромными потерями, забирало у русских самое ценное - время. Возможности (аккуратно! это послезнание!) царской армии на победу в войне уменьшались с каждым днем - чем больше кадровых солдат, невосполнимых потерь, теряла русская армия, чем быстрее технически насыщалась немецкая, тем призрачнее были шансы. Ретроспективно, осень-зима 1914 были последним периодом когда армии царя и кайзера бились на равных (по совокупности слагаемых, а не качеству вообще). Наступал снарядный и даже оружейный голод, но что еще страшнее - голод в людях. Бабы могли, конечно, нарожать Николаю Николаевичу пушечного мяса, но бабы не могли нарожать ему бездарно потерянного офицерского и унтер-офицерского состава (погибшие части были избыточно наполнены им), снарядов и винтовок. Нельзя сказать, что российская армия уже надломилась, но трещина получилась глубокой. Декабрь, как и на Западе, застал русских и немцев в окопах. Эта часть фронта тоже замерла, но кажущееся обездвиженье было обманчивым.
Между тем, на юге тоже шли бои. Австрийцы были побиты, но не разбиты. А их неутомимый
Сначала, в ноябре, армиям Гетцендорфа опять надавали по первое число, как водится. Его наступление в районе Кракова не удалось, а русский ответ, напротив, был весьма удачен - войска в папахах оседлали карпатские перевалы, ворота в Венгрию. Но, к сожалению для русских, папахи у них в армиях еще были, а вот со снарядами, винтовками и патронами уже было туговато. Мы вернемся к этой теме после, сейчас важно понять, что они остановились. И тут Гетцендорф ударил вновь (вновь!). Вооружившись тяжелой артиллерией и одной немецкой дивизией австрияки атаковали - и победили. Краков - не кракнул. Это сражение стало лишь одним из эпизодов затянувшейся русско-австрийской борьбы, но, как и на германском фронте, время работало не на русских. Впрочем, последние могли утешать себя тем, что австриякам не удалось деблокировать Перемышль, стотысячный гарнизон которого отважно держался в русском тылу.
К середине декабря Восточный фронт замерз и на юге.
За горами, за морями
Война эта называлась мировую и вовсе не случайно. На германского рыцаря (излюбленный пропагандистский образ) навалились все, и даже японцы. Да что там коварные азиаты - и негры маршировали супротив тевтонского строя, и не только французские-то!
Первыми ударили, как водится, японцы. Еще в августе они объявили Германии войну, справедливо полагая поживиться частью имперских колоний в Азии. Главной (да почти единственной) военно-морской базой рейха на Тихом океане был китайский городок Циндао (дословное звучание его на китайском пусть произносят черти в аду), в котором от китайского были только наемные рабочие. Германцы еще в 19 веке арендовали безлюдный участок земли на побережье умирающей империи Цин и на пустом месте, в дикой варварской земле, возник опрятный военный городок. Теперь его осаждали самураи и джентльмены (в небольшом числе). Циндао отбивался умело - изрядно трусившие японцы (особенно после Порт-Артура) подступали очень осторожно и город пал на третий месяц после выступления войск микадо. Немецкому миноносцу удалось лихой ночной атакой потопить японский крейсер, японские приступы отражались с тяжелыми потерями (семь убитых джапов на одного ганса), но к ноябрю у осажденных банально закончились боеприпасы. Немцы уничтожили все могущее представлять хоть какой-то интерес и капитулировали. Японцы жадно перехватили арендованное утянув его себе, от чего Китай впоследствии отказался заканчивать мировую войну.
Британское вторжение в единственно большие и настоящие немецкие колонии (полученные еще при Бисмарке) Юго-Западной и Восточной Африки (там сейчас куча бессмысленных стран, названия которых не стоит и держать в голове - одна, к примеру, созвучна с фамилией цусимского победителя) завершились громким конфузом. Еще летом многочисленные колонны английских, французских и колониальных войск начали продвижение по Юго-Западной Африке, но расстояния и климат затянули кампанию с ничтожным, в общем-то, по силе врагом на два долгих года. В ноябре англичане высадили десант индийских войск у Танги, городишки в Германской Восточной Африке. К несчастью для них тамошними колониальными войсками командовал настоящий убер-зольдат, подполковник Леттов-Форбек. Он, его офицеры и солдаты-негры (аскари), а также пчелы достойно встретили вражеский десант. Сначала индийцы попали под меткий огонь стрелков, а потом были атакованы пчелами, чей покой растревожила их высадка. В итоге восьмикратно превосходящее врага воинство бежало в полной панике, оставив горы военного снаряжения - британцы поспешно эвакуировались.
На улицах Циндао во время осады
В том же ноябре в войну вступила Османская империя. К тому времени в стране существовала политическая диктатура младотурок, организации с подпольным прошлым и стремлением вестернизировать, осовременить страну не щадя для этого ничего (в особенности - никого). Народы империи должны были османизироваться и... короче говоря, это были мусульманские протокоммунисты, со всеми вытекающими. Благие цели, много хороших дел, но очень кровавые методы. Империя фактически управлялась триумвиратом (армия, полиция, флот), две трети которого не желали войны. Армейский лидер и самая низкорослая сильная личность тройки Энвер-паша сознательно вел дело на вступление империи в войну на стороне Центральных держав. Дело было не в вере в германскую победу (в ноябре 1914 это было бы смешно), а в последовательности его умозаключений, которым не откажешь в логике: русские и англичане явно собираются разделить Османскую империю после победы в войне (чистая правда), поэтому для Константинополя нет смысла уходить от неизбежности - лучшего момента не представится. Да к тому же, в начале войны произошел неприглядный инцидент: будто специально провоцируя, Лондон волевым решением первого лорда адмиралтейства (все слова с очень больших букв) конфисковал на своих верфях два уже построенных для турок линкора. Деньги на эти суда собирались, что называется всенародно и оплеуха была воспринята крайне болезненно. Англичан можно понять - зачем делиться с почти уже трупом? Как назло, в это время в Средиземном море болтался немецкий адмирал Сушон со своими "Гебеном" и "Бреслау" (линейный и легкий крейсера), демонстрируя флаг. Строго говоря, немцы должны были быть вишенкой на австро-итальянском морском торте, но трусливая Италия в войну не вступила, так что путь бравого адмирала был понятен - бегство в Адриатику и прозябание там на австрийских базах. Сначала Сушон маневрировал на французских коммуникациях, надеясь потопить плывущих на Марну колониальных негров, затем испытал итальянское гостеприимство нейтралитета (с саботажем и предательством), а потом получил разрешение на бросок в Константинополь. Вяло преследуемый английской эскадрой, он сумел беспрепятственно добраться до своей цели. Там мстительные турки сделали финт ушами и официально приняли оба суда (вместе с командами) на турецкую службу. Так в руках младотурок оказался еще и военно-морской козырь. В ноябре эти корабли обстреляли ряд черноморских портов России и Османская империя явочным порядком вступила в мировую войну, объявив джихад всем желающим.
В воде
Было бы странным коли б война, начавшаяся во многом из-за военно-морской гонки, свершалась бы без морских подвигов. И тем не менее, именно так во многом и происходило в первый же ее год. Нет, были сражения первых месяцев в далеких морях и крейсерская война (о которой отдельно), но главные флоты злобно сидели по своим базам. Арифметика была простой - германский флот был слабее английского (на четверть в страшных дредноутах, вдвое в прежних броненосцах и в страшные разы в остальном), но сильнее русского и французского. При этом французы свой флот перевели на Средиземное море, где он сторожил австрийцев и турок, а русские укрылись за великой минно-морской стеной - позиции на Балтике защищавшей их флот от тевтонского супостата. Так что разить слабейшего врага немцам было не с руки. Англичане же совершенно справедливо в бой не лезли, осуществляя дальнюю блокаду. Этим они очень огорчали германских адмиралов, которые по свойственной всем надежде уверили себя в том, что неприятель будет действовать самым невыгодным для себя образом. Они надеялись на атаку британского флота в Северном море, атаку которую встретят подводные лодки и мины, после чего во всем великолепии сияющей крупповской брони явится Флот открытого моря и наступит День, а венец Нептуна переместится на голову фон Тирпица (главного немецкого моряка и жуткого зануды). Этого почему-то не случилось, хотя и у англичан были идиоты на высоких постах, стремящиеся пройти Зунд и высадиться где-то у Берлина или в Ганновере. Отзвук этих идей случится в следующем году в Азии, а покуда главные флоты подстерегали друг дружку. Последнее было всецело на руку Антанте - ее коммуникации оказались обеспеченными, а высадка войск - беспрепятственной. Немцы периодически выходили к побережью Острова и обстреливали города, надеясь выманить в погоню часть британского Гранд-флита.
Но это в Северном и Средиземном морях, на океанах же сражались немецкие крейсеры и эскадра адмирала фон Шпее. Пять его крейсеров вышли из ловушки Циндао еще летом и даже сумели нанести первое поражение английскому флоту за сотню лет. При Коронеле (у берегов Чили) три британских крейсера были словно на учениях расстреляны немецкой эскадрой, на дно ушло три корабля и полторы тысячи моряков (против двух раненых у Шпее). Пощечина была столь сильной, что в погоню отправили специально созданную эскадру, включив в нее два новейших линейных крейсера. Возможно, что у германского адмирала был шанс продержаться подольше, но особых перспектив он не видел - нехватка угля и отсутствие собственных ремонтных баз делали его положение безвыходным. Так что когда спустя месяц после победы его настигли восемь английских крейсеров и броненосцев (точнее они случайно встретились у Фолклендов) все закончилось очень быстро. Бой между гигантами и карликами не оставлял места интриге - теперь уже англичане ценой немногих убитых и раненых отправили на дно четыре из пяти немецких кораблей, фон Шпее погиб. Уцелевший крейсер еще водил за нос врага в течении трех месяцев, но с большой океанской войной было покончено. И все же у немцев был козырь в рукаве, а точнее под водой - подлодки, все еще примитивные, но уже достаточно опасные. В сентябре одна такая сигара отправила на дно сразу три английских крейсера, одного за другим. Впрочем, те счастливо полагали, что имею дело с минами.
И на море война приобретала новый, невиданный ранее характер.
Насмешливыя куплеты про наших врагов!
Конец года не изменил постмарнского расклада и каждая сторона могла записать себе в актив некоторые успехи. Антанта сумела отразить первый (самый, как считалось, опасный) натиск врага и беспрепятственно наращивала силы. Морская торговля Германии и ее союзников была практически уничтожена, ее флаг исчез с мировой карты. Вопрос был во времени, а оно работало на союзников.
Германцы считали, что сумели оправиться от провала своих довоенных планов: их военная экономика значительно опережала неповоротливых врагов, особенно на Востоке. Немецкие армии прочно закрепились на французской и бельгийской земле, сумели остановить русских и вполне способны были на новые усилия в следующем году. Австрийцы все еще держались, а османы обещали придать войне новый динамизм. Кроме того, они в значительной степени перекрывали доступ западных союзников к Российской империи, хотя и не в той мере как принято считать - закрытие проливов скажется позднее, а пока Англии и Франции просто нечего было предложить русским. Они и сами страдали от нехватки военного снаряжения.
Русские понесли ужасающие потери, особенно тяжелые тем, что заменить их представлялось крайне трудным делом. И все же, им дважды удалось отразить германцев и почти неизменно одолевать австро-венгров. Более того, казалось, что последние вскоре не выдержат и войне наступит конец.
Оба блока вступали в новый 1915 г. с большими надеждами.